Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые - Страница 12

Про оборотней старый шаман знал немало — да про кого он знал мало?! — и охотно рассказывал об этом, греясь у огня по вечерам.

— У каждого из нас в душе живет зверь. У всех — даже у людей и дварфов. И у каждого зверь этот свой, и характер у него тоже есть. В каждом разумном существе всегда просматриваются черты зверя — и если уметь, можно слышать его голос у себя внутри… Можно даже ненадолго самому становиться зверем — да только это не всем дано — и не всем оно и надо… Забывается понемногу старое искусство единения со своим диким началом…

Так оно, видно, и было, потому что старый шаман на много-много верст вокруг был единственным, кто умел обращаться в волка когда хотел и на сколько хотел. Недаром его и называли так — шаман-оборотень.

А вот оборотни-люди… это совсем другое. Единицы их них способны удержать зверя в повиновении, большинство, загнанное и затравленное своими невежественными соплеменниками, очень быстро теряет все человеческое, превращаясь в монстра. И зверь этот получается преисполненным скверны и порока, вот он, живой пример. Внешне — волк, ставший на задние лапы, с когтистыми передними, и человек и волк одновременно и вместе с тем ни то, ни другое. Мерзость, злобная, коварная и отчаянная. Волкодлак.

На короткий миг возникло чувство родства. В самом деле, и для человека, ставшего волкодлаком, и для мертвого орка окончательная погибель — единственное избавление от полного мук существования… Но на этом сходство и заканчивается, по сути.

Оборотень зарычал, оторвавшись от своей добычи, сверля неожиданного противника желтыми глазами. Вот, значит, за кем охотятся эльфы. Стало понятно, для чего старый шаман вернулся в мир живых — указать нерадивому ученику путь.

Что ж, эльфы уважили несчастного изгоя, пройдя словно мимо дерева, не глядя на него и не заговорив. Он вернет этот долг и хоть немного искупит нанесенное им оскорбление, убив для них эту тварь.

Огромный орк и оборотень еще миг испепеляли друг друга глазами, а затем, не сговариваясь, одновременно бросились друг на друга.

Взмах трехпудового топора ушел в пустоту: тварь оказалась на редкость быстрой. Лишенный искорки сознания, оборотень все же сохраняет интеллект, которым обладал раньше. И что такое орочий боевой топор — понимает наверняка. Один удар — вот все, что нужно, чтобы закончить этот бой, только нанести его будет непросто. Уж если искусные и проворные эльфы вышли на эту тварь целым отрядом…

Выпад, прыжок в сторону, которым тварь уклонилась от атаки — все это произошло в мгновение ока, ответный удар оборотня оказался еще более быстрым. Когти вспороли ткань куртки, но и только: Дети Ветра тоже отнюдь не увальни, какими могут казаться в минуты спокойствия. Последовал быстрый обмен ударами, но ни одна сторона не достигла успеха: волкодлак оказался слишком быстрым, чтоб его можно было как следует огреть, а его когтистые лапы — слишком короткими по сравнению с боевым обоюдоострым топором.

На короткий миг дуэлянты застыли друг напротив друга, пытаясь понять, как же сражаться с противником. Тварь оказалась быстрее, чем любой из встреченных на жизненном пути врагов, но, видят предки, мохнатый недопес тоже никогда не имел дела с орком! Да, его не достать ударом лезвия: трехпудовый топор недостаточно легок для молниеносного удара, желтые волчьи глаза не выпускают тускло мерцающую в льющемся сквозь прорехи листьев свете луны сталь из виду. Но двойное лезвие — вовсе не единственная часть топора, которой можно нанести удар, и к некоторым понимание этого приходит всего за миг до смерти.

Длинный, нарочито длинный замах… Быстрый прыжок твари назад — она вне досягаемости, удар уходит мимо, мощная сила инерции уводит оружие в сторону и назад — это отличный момент для прыжка! Именно так волкодлак подумал, не понимая, что как раз это от него и требовалось. Сильные лапы отталкиваются от земли, вспарывая ее когтями — бросок!

Чем опасны в бою прыжки — так это потерей точки опоры. Атакующий в прыжке более не способен изменить свою траекторию, уклониться от встречной атаки. И потому, когда затыльник топорища устремился навстречу оборотню, словно копье, удар был неизбежен. Рукоять врезалась в покрытую серой шерстью грудь с такой силой, что туша твари отлетела назад, даром, что весит все пять пудов, если не шесть. Оборотень, даже не тявкнув — как бы он тявкал, если дух выбит из его груди — грохнулся оземь в добрых восьми шагах. Вот и все, бой закончен, осталось только подойти и размозжить врагу череп.

Однако и тварь оказалась стойкой. Стоило поудобней перехватить топор, как оборотень с завидной прытью, особенно с учетом переломанных ребер, вскочил и вцепился передними лапами за рукоять топора, а его длинная морда с разинутой пастью устремилась к горлу противника. Хорошая попытка, безусловно, против эльфа могло бы и получиться.

Стоит вытянуть оружие вперед и вверх — и все, клыки лязгнули в пустоте, как бы ни была вытянута морда, с длиной орочьих рук ей не тягаться. Оборотень повис на рукояти топора, не желая отпускать оружие врага, так что осталось просто с силой ударить его оземь.

Оборотень захрипел, когда огромные ручищи, отпустив, наконец, оружие, сомкнулись на его горле. Сдавить как следует, поднять, с силой ударить о землю. Поднять, сделать шаг к ближайшему дереву и приложить тварь головой о ствол… И еще раз. И еще. И еще.

И вот изломанное тело с разбитой головой лежит у ног Сына Ветра. Еще одна победа над сильным противником, жаль только, о ней сказ не сложат и песню не споют, увы.