Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые - Страница 40

— Я уверена, что жива, — с завидным самообладанием возразила девушка.

— Совершенно верно, — кивнул вампир, — мастер Бах опробовал на вас заклинание, позволяющее исцелить мертвое тело, и с моей помощью вернул в него вашу душу. Так что вы живы…

— Жива, но? Договаривайте, сэр Зерван.

— Если коротко, то ваша душа теперь привязана к моей.

Он пересказал Каттэйле содержание разговора с Бахом. Все это время девушка хранила гробовое молчание, и когда вампир умолк, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только негромким стуком капель дождика в окно.

Каттэйла молчала около четверти часа, глядя в стену невидящим взглядом. Все это время Зерван сидел у стола, и тоже молчал. Что он мог сказать? Ничего ровным счетом. Если слова утешения и были уместны — ни одно не пришло на ум, а язык, казалось, просто прилип к гортани.

— И что дальше? — Каттэйла положила конец игре в молчанку, и ее спокойный голос резанул контрастом в столь драматической ситуации.

— Боюсь, что не знаю, — развел руками Зерван, — я просто выбрал меньшее из двух зол, не задумываясь о последствиях, и теперь могу только надеяться, что вы найдете мое общество не слишком обременительным…

Девушка чуть приподняла бровь:

— Вы, безусловно, благородный человек, но такая обуза, как я — это уж слишком. Даже для вас. В конце концов, вашей вины тут нет. Вам следует просто предоставить меня моей собственной судьбе, на которую я сама напросилась.

Зерван криво улыбнулся:

— Даже будь я циничной сволочью, я не смог бы так поступить. Мы связаны отныне, разлука грозит вам неприглядной участью призрака, а мне — перспективой иметь оного за спиной. Лично я бы предпочел живого спутника, а не призрачного.

— Так тому и быть, — вздохнула Каттэйла, — правду говорят, что нужно соблюдать осторожность в своих желаниях, ведь они иногда исполняются.

— О чем это вы? — насторожился вампир.

— Я уже сказала, что искала вас, сэр Зерван. Весь последний год страстно желала повстречать. И вот она, насмешка судьбы…

— А зачем меня искать?

— Теперь уже неважно, в том и суть издевки. Все уже неважно. Зачем искала вас, зачем напала на Баха… неважно. Все, ради чего я жила, цели, которые перед собой ставила, надежды, которые питала… Как будто их и не было. Так что вы не до конца меня к жизни вернули. Не полностью. Мои надежды, иллюзии и мечты умерли вместе со мной — и не воскресли. И теперь тот еще вопрос, жива я или нет… скорее, нет. Ну что ж, раз вам угодно мое общество, сэр Зерван, я составлю вам компанию. А теперь не отказалась бы перекусить. И побыть одной немного, если можно, подумать. Умерев, начинаешь понимать, что многое на самом деле не то, чем кажется.

— Сейчас я раздобуду вам поесть, — кивнул Зерван и покинул комнату.

Оставив Каттэйлу за дверью, вампир почувствовал почти физическое облегчение. Чувство вины — чудовищный, жесточайший палач. Разум твердит, что не виноват он в случившемся, а толку? Бессильна логика против эмоции, угнездившейся в самом сердце.

Зерван отыскал старого мажордома и разжился остывшим сырным пудингом, вареным мясом под соусом, фруктами и сладким легким вином, отнес эту снедь Каттэйле и снова двинулся в библиотеку.

— Итак, мастер Бах. Вы можете не беспокоиться относительно Каттэйлы: для чего бы она ни пыталась вас ограбить, это уже не имеет значения. А вот что касается магии…

Он тяжело вздохнул, подошел к столу мага и заглянул в книгу, убеждаясь, что она раскрыта в нужном месте.

— Что вы делаете?! — заверещал, словно резаный, Бах, когда Зерван ухватил за страницу и вырвал ее резким движением.

— Есть вещи, которые не должны попасть в плохие руки. Сие заклинание позволяет вампирам превращать людей в своих рабов, вы хоть понимаете это?

Бах сник под тяжелым взглядом вампира, а тот продолжил:

— Ваши записи по этому заклинанию — где они? Отдайте по-хорошему, или мне придется сжечь всю вашу библиотеку.

— Вот.

В дверях бесшумно возник Суаф, упершись в спину Зервана недобрым взглядом, и тот прочитал в глазах мага робкую надежду.

— Не стоит, — покачал головой вампир и шагнул к камину, — Бах, вы же не настолько бессердечны, чтобы этот несчастный пострадал в бессмысленной попытке спасти ваши бумаги.

— Вы собираетесь сжечь величайший триумф всей моей жизни, — бесцветным голосом произнес Бах.

— Нет. Я собираюсь сжечь то, что может стать причиной огромного зла. А ваш триумф останется при вас. Да, вы не сможете добиться признания, но хотя бы будете жить, зная, что смогли сделать то, чего не мог никто до вас и не сможет никто после. И кстати, вы все еще должны мне сорок флоринов.

* * *

Он брел через широкий луг, время от времени поглядывая на восходящую луну, дабы не сбиться с пути. На чувство направления полагаться не стоит, сознание, основательно залитое выпивкой, может устроить своему хозяину любую пакость.

Возможно, не стоило пить так много. И уж точно не стоило пить на пустой желудок, но людишки не сразу сообразили, что их внезапный помощник голоден. А когда поняли — разбавлять плескавшийся в животе алкоголь похлебкой с грибами было уже, в общем-то, поздно. Конечно, людское пойло не идет ни в какое сравнение с тем, которое варят в степи, ни по вкусу, ни по крепости, но его наливали очень уж обильно.

Время в кабаке пролетело быстро и незаметно. Люди, радующиеся, что опасность миновала, веселились от души и щедро потчевали героя дня спиртным и едой, да и сами налегали на выпивку почем зря. И это всеобщее ликование захлестнуло даже того, кому уже не положено радоваться или улыбаться.