Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые - Страница 55

Вампир нахмурился и наклонился вперед:

— Вот как? По-вашему, я способен отправить на смерть кого-то вместо себя?

— Ты угробил кучу людей, — фыркнула Кира, — что такого странного в этом предположении?!

— Нам-то откуда знать, — словно оправдываясь, ответил Тааркэйд, — может быть, это был смертельно больной…

— Не было никакого двойника-человека, — устало сказал Зерван, — Зиборн получил фальшивку, магическую подделку, с помощью которой обвел вокруг пальца весь мир.

— Так я и думала, что и тут не обошлось без хитрого трюка, — констатировала Каттэйла, — я в вас никогда не сомневалась, сэр Зерван.

Вампир не сумел разгадать, был это искренний комплимент или хорошо замаскированная лесть, и просто послал в ответ вежливый полупоклон.

Глава 9. Узкие перекрестки Мирозданья. (требуется доработка)

— Вы были просто великолепны, сэр Зерван, — сказала Каттэйла, чуть встряхнув свою лампу.

— А вы и сейчас великолепны, — вернул комплимент вампир, — даже несмотря на весь ваш сарказм, которым вы густо сдабриваете каждое обращение ко мне на «вы».

— Напомню, что мы уже не во дворце, — заметила девушка, — а пробираемся по не слишком респектабельным районам в сторону эльфийского квартала. Вы не находите, что пара, невесть что забывшая ночью в таком месте и разговаривающая, словно дворяне, выглядит странно?

Зерван оглянулся по сторонам. Обычный ремесленный район, изредка патрулируемый стражей, да немногочисленные прохожие с масляными светильниками. Каттэйла права, конечно, знатные люди тут гости редкие.

— Это верно, — согласился он.

— Знаешь, весь ужин ты походил на человека, который говорит много, скрывая тот факт, что умалчивает о еще большем. Так иногда поступают люди, не желающие лгать и одновременно не желающие говорить правду.

Вампир с уважением посмотрел на Каттэйлу:

— У тебя и правда редкий талант узнавать секреты. Да, я многого не сказал. Интересно только, как ты догадалась?

— Когда ты рассказывал о дроу с видом знатока, то тщательно выбирал, что говорить, а что — нет, и это было заметно по твоим глазам. Почему ты многое о темных не рассказал?

Зерван расплылся в хитрой, коварной улыбке:

— А незачем королю знать, что вздумай он перетянуть на себя одеяло власти, его жизнь закончится со взмахом алебарды… в лучшем случае. В худшем — будет умирать в муках от какого-нибудь яда. Дроу способны действовать за спиной своей госпожи, если считают, что ее власти существует угроза. Король будет жить, только пока делит власть с Леннарой пополам. Любая отчужденность между ними, любая попытка Тааркэйда взять правление в свои руки — и каюк. Телохранитель королевы не потерпит такой узурпации.

— Но до этого терпел, охраняя двух королев, разве нет?

— До этого он имел птичьи права и служил королевам, не интересующимся властью и не имеющим ее. Леннара — немного другой человек и к тому же наследница престола. Для любого дроу — идеальная госпожа, которая не накажет за мелкие проступки и уж тем более не накажет без причины, для развлечения. И главное — что выше ее никого нет. При прежних королевах Сибарис зависел от короля. При Леннаре его положение упрочилось до небес: ему никто ничего не сделает без согласия королевы. И теперь он сам уже не потерпит, чтобы был кто-то выше ее. Одного ему осталось дождаться — когда Тааркэйд и Леннара утвердятся и отберут власть у Совета Благородных — тогда ему и Хотли не товарищ.

— Ты невзлюбил Тааркэйда? — чуть приподняла бровь девушка, — мне он показался неплохим королем.

— Да ни капельки! Просто для меня он — муж королевы, а не король. Наследница трона и королева — Леннара, а Тааркэйд — принц-консорт.

Они прошли мимо харчевни, из приоткрытой двери которой доносились веселые нотки, извлекаемые из цитры рукой музыканта, и петушиное кудахтанье, сопровождаемое смехом слушателей.

— Петушиные танцы бывают веселыми, — сказала Каттэйла невзначай, — я иногда смотрю их, когда душа требует отдушину. Помогает.

— Если не знать, как петухов учат танцевать, то да, — согласился вампир.

— И как же? — полюбопытствовала девушка.

— Сажают в клетку с металлическим дном, ставят на слабый огонь и начинают играть. Петуху припекает ноги, он начинает прыгать, а музыкант знай себе играет. После нескольких дней такой пытки в голове петуха звук инструмента сливается в одно целое с болью от обожженных ног, и как только он слышит мелодию, то начинает прыгать. Ему кажется, что его снова поставили на сковороду.

— Это бесчеловечно, — поежилась Каттэйла.

— Напротив. Это так по-человечески, причинять страдания другим ради развлечения и звонкой монеты.

— Что думаешь насчет сделанного тебе предложения? — без предисловия сменила тему Каттэйла.

— Нлок вйирнэ ансуин фир! — веско сказал вампир и добавил: — вот примерно это я думаю.

— Ни слова не поняла. Что это значит?

Зерван криво улыбнулся:

— Понятия не имею, но уверен, что ничего хорошего. Это были первые слова одной баньши, когда мы с ней повстречались лет десять назад на узких перекрестках Мирозданья. Много позже я спросил, что это значит, но она в ответ отшутилась. Но ты же знаешь, как относятся эльфы-вампиры к вампирам-людям… С тех пор я иногда использую эти слова, когда хочется выругаться, да приличия не позволяют.

— Ругательство эльфов? — хихикнула Каттэйла, — это, случаем, не та самая баньши, которую ты средь бела дня вырвал из темницы Зиборна?

— Та самая.

Он вздохнул. Сейинхе, как ты там, в далеком Витарне?