Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые - Страница 71

Селина печально вздохнула:

— Тут. Она в трауре, и собирается домой, в свою степь. Потому и не вышла к обеду.

— А что случилось-то?

— Вчера, когда она вышла наружу, чтобы обновить запас чернил и бумаги, ей передали весть из степи, через какого-то мага. Ее брат умер неделю назад или около того.

Вампир немного помолчал.

— Думаю, я зайду к ней и выражу свое соболезнование, если только она не живет далеко отсюда. Не покажете, где ее комнаты?

— Не бери близко к сердцу, — фыркнула Тэйлиндра, — нечему там соболезновать. Орки весьма странные создания.

Зервана покоробило, но он сохранил невозмутимость. Дроу есть дроу, Тэйлиндра вряд ли могла бы быстро стать иной, несмотря на все попытки Учителя. Сознание определяется бытием. В подземном мире темных эльфов царят жестокость и несправедливость. Власть и статус — все. Сострадание и милосердие — ничто. Нельзя быть иным в таком мире, где младший брат может всадить кинжал в спину старшему просто для того, чтобы самому стать старшим. Где младенца, если ему выпало быть третьим мальчиком семейства, приносит в жертву злой богине его же мать.

Если верить жрецам различных религий, злым людям после смерти уготован ад или другие мучения, но дроу, по мнению Зервана, попадали в преисподнюю в момент своего рождения. И адский их характер — просто следствие этого.

— Видишь ли, Тэйлиндра, людям, оркам, эльфам свойственно любить своих родных и близких. Поверь мне, нет ничего странного в том, чтобы оплакивать своего умершего брата.

— Я знаю это, — парировала темная, поглаживая своего питомца, — а в том, чтобы оплакивать своего брата, который вовсе не умер, тоже нет ничего странного?

— Но он же?..

— Я объясню, — вмешалась Вийастан, — у орков есть один обычай, присущий только им и понятный только им. Приговоренный к смерти может выбрать, в скольких могилах будет похоронен.

— Ну и варварство эта казнь через расчленение, — поморщилась Каттэйла.

— Это не совсем расчленение, — покачала головой эльфийка. — Глава суда спрашивает, в одной могиле хочет быть похоронен приговоренный, или нет. Если тот выбирает одну могилу, он должен убить себя согласно приговору, орки ведь казнят себя сами, если вы не знали. Если молчит — значит, выбирает две могилы. И тогда в первой хоронят имя осужденного и его преступление. Вторую, где будет похоронено его тело, он должен найти себе сам. С этого момента он мертв, и ему нет места среди живых.

— Вот-вот, я как раз об этом, — кивнула дроу, — по сути, замена смертного приговора на изгнание. Довольно милосердно, и я не вижу смысла оплакивать того, кто не умер.

— Ты не поймешь, — пожала плечами Вийастан, — потому что ты не орк. И я не понимаю. Никто не может понять орков. Эти изгнанники, фактически, живы, но для своего народа и даже для себя самих они уже мертвы. Скажу только, что подавляющее большинство приговоренных к смерти выбирает именно самоубийство. А те, которые выбирают изгнание, живут после этого крайне недолго. Бредут, куда глаза глядят, в поисках второй могилы, и нередко при этом приносят смерть очень многим, прежде чем найдут свою собственную погибель. И мне не известен ни один случай, чтобы такой изгнанник где-то начал новую жизнь. Мертвый — мертв. Так это понимают орки.

Рассказ магессы подействовал угнетающе.

— Так вот откуда в Телмаре появляются самоубийцы, — пробормотала Каттэйла.

Вампир на миг задумался, потом спросил:

— А Моара никогда не рассказывала о своем брате?

— Нет. Все, что я знаю — что он был очень сильным бойцом, даже по меркам самих орков, и совершил немало подвигов. Больше Моара ничего не говорила.

Зерван быстро переглянулся с Каттэйлой.

— Тот самый орк, — сказали они хором.

— Вы встречались с ним? — удивилась Селина.

— Да. Встречались. Пожалуй, я пойду сообщу Моаре, что ее брат…

Вийастан покачала головой:

— Жив? Не нужно этого делать. Пойми, он уже мертв. Мертвецу нет иного пути, кроме как в Послежизнь, или, как полагают сами орки, в город предков, где правят их боги. Все, что ты скажешь Моаре — что ее брат еще не нашел вторую могилу и влачит мучительное существование, зависнув между двумя мирами. Мертвого не воскресить словами о том, что он жив, сколько раз ты их не повторяй. Вместо утешения твоя весть принесет больше страданий.

— Но он жив! — возмутилась Каттэйла.

— Для нас — да, пока еще жив. Для всех орков он уже мертв. Ему нет возврата. Зерван… Если ты хочешь облегчить страдания Моары — солги во спасение. Скажи, что ее брат погиб в бою. Желательно — в бою с телмарцами. Хотя я не очень хорошо представляю себе, как объяснить присутствие телмарских солдат за пределами Телмара. Или скажи, что ты сам был в той стране и видел, как…

Голова Зервана поникла. Он сделал шаг к двери.

— Это неправильно! — Каттэйла решительно уперлась в стол руками, и вампир на миг подумал, что она собирается опрокинуть на собеседницу стол, как тогда, в придорожном трактире.

— Я тоже так думаю, — поддержал ее Зерван, — этот орк нас спас. От телмарских убийц, вот так ирония судьбы. Я должен вернуть ему этот долг. Я знаю, где он сейчас. Пусть Моара встретится с ним и…

— И отговорит от поисков смерти? Отговорить того, кто уже мертв? Как же глубоко твое непонимание, Зерван. Она не встретится с ним. Пойти на встречу с братом значит нанести ему тяжелейший удар. Мертвым нет места среди живых. Встреча с сестрой — преступление против традиций и предков. Преступление против рода. Предки этого не простят.

— Гребанные традиции! — взревел вампир и в ярости пнул ногой стул. Тот, жалобно скрипнув, очутился в углу.